Что такое наваждение (морок) и как навести его на человека"

[Радуга 1 507]

Из письма в личку:

"Здравствуйте! Своим вопросом я отниму Ваше время, но мне больше некого спросить, а очень хочется узнать, как можно сделать человеку наваждение? Думаю, что не только мне, но и многим мастерам эта тема будет очень

интересной. Я слышала от своей мамы про на­важдение, но, как я поняла, она тоже этого не умела делать».

Моя бабушка говорила: «В колдовских делах не мало очень удивительных познаний и среди них есть и особо диковинные. Не в последнюю очередь это, конечно же, наваждение и мо­рок». И она рассказала мне, как когда-то очень давно ее учили мастерству, преподали ей отменный урок. Вот как вспомина­ла об этом бабушка: «Еще с вечера моя наставница предуп­редила меня, что мы с ней с утреца пойдем в лес. Дело для нас это было обычное, так как мы с ней постоянно заготавливали различные травы, оси­новые рогатины, паутину с кустов, перья, обро­ненные воронами и другими птицами, брали пыль с лесных перекрестков, пока не выпал снег и не засыпал ее. В общем, много мы чего заготавли­вали, всего и не перечесть, ведь у людей, кото­рые приходили к нам, были разные беды, а зна­чит, нужно иметь разные подмоги. Позавтракав, мы отправились с ней в дальний лесок. А когда дошли до него, то наставница сказала: „Ты присядь тут, малость отдохни, а я пока насобираю клопов во­нючих для настоя".

В то далекое время все, что говорили старшие, выполнялось беспрекословно. Мне сказали сесть, и я села под осинку, туда, куда ткнула пальцем моя бабка. Где-то через минутку мне вдруг почудился шорох. Я оглянулась и увидела зайца. Заяц был серенький, размером с кота, и он, под­няв длинные уши, глядел на меня и никуда не бе­жал. В тех местах было много зайцев, и я не осо­бенно удивилась. Глядела на него, да и все. Заяц шевельнулся и сделал прыжок в мою сторону, по­том еще и еще и оказался совсем рядом со мной. Мне было весело наблюдать за ним, ведь я тогда была еще почти ребенком. И тут неожиданно этот заяц встал на задние лапы, вытянул по швам пе­редние и согнулся в поклоне. Вытаращив глаза и потеряв дар речи, я молчала. А заяц начал рас­ти прямо на глазах. Вот он мне до пояса, вот до плеч, а вот уж стал и выше меня! Хорошо помню, что в тот момент, когда все это происходило, во мне не было никакого страха, ни удивления, как будто такие зайцы в человеческий рост — обыч­ное дело, и не было в этом ничего странного. За­яц махнул мне лапой, как бы приглашая меня ид­ти за собой, а сам на двух ногах ринулся в зарос­ли малины. Я соскочила с места и кинулась вслед за ним. Он идет шагом, а я бегу. И так мы шли до поляны. А на той поляне цветов видимо-невиди- мо, и все разные! Аромат стоял в воздухе невоз­можный, будто все пространство было залито благовонием.

Средь травы огромная красная земляника. Я ее рву и ем, рву и ем, вся измазалась в ягодном соке. Пчелы гудят, как шмели, гулко, знойно, тягу­че. От всего этого голова моя закружилась, и я присела в траву, а затем и вовсе легла. Заяц надо мной наклонился близко-близко, и я ясно увидела его янтарные глаза, обведенные черным ободком. Розоватый нос и усы, как у кота, а глав­ное — он улыбался! Мне было так хорошо и спо­койно, что я зажмурилась, имея при этом сильное желание взять и уснуть. И тут мне кто-то брызнул водой в лицо. Я вскрикнула, открыла глаза и уви­дела свою наставницу...

„А где заяц? — спросила я. — Где поляна и где цветы?" Наставница моя усмехнулась и ответила: „Это было твое наваждение, ты видела лишь то, что я через него тебе дала. Это как сон, в котором ты все слышишь и ощущаешь, радуешься и ешь вкус­ную еду. Это как сумасшествие, в котором поте­рявший разум обретает для себя свой новый, вы­думанный мир. Он живет в нем и видит все по- другому. Он может чувствовать себя то нищим, то царем. Он легко, как маски, меняет свое обли­чье, и этого никто никогда не увидит, кроме него самого. Разница между сумасшествием, сном и наваждением лишь в том, что сон — это некая связь души и тела с человеком. От него можно проснуться, порадоваться, если сон светлый,

и огорчиться, если сон вещает дурное. А сумас­шествие — это помутнение рассудка и то состоя­ние, в котором человек пытается спрятаться от всех и от самого себя. Наваждение же — это из­менение ощущения пространства, мира, эпохи, времени. Это сразу и сон, и, если хотите, почти су­масшествие, в которое тебя насильно ввели кол­довством"».

Теперь, спустя многие десятилетия, когда я вспоминаю рассказ моей бабушки о том, как ее наставница преподала ей урок наведения наваждения, я вижу, что она поступила с ней очень мудро. Что­бы не испугать неразумного ребенка (мою ба­бушку), она дала ей увидеть в эфемер­ном воображении самое что ни на есть безобид­ное, доступное для сознания ребенка — зайца. Ведь покажи она тогда ей что-то более ужасное, ее маленькая ученица могла бы на всю жизнь за­получить безотчетный страх перед таким непрос­тым обрядом, как морок или наваждение!

Никогда не забуду, сколько бы я ни жила, один случай. К моей бабушке приехали двое, мужчина и женщина, старики. Когда они вошли, женщи­на сильно заплакала. Она очень просила, чтобы моя бабушка поехала к ним. Умирал их сын, и при этом он ужасно боялся смерти и все время повто-

рял: «Мама, отчего я не маленький, не младенец? Ты бы меня на руки взяла и качала, и я бы, мо­жет, тогда умирать не боялся, а так, мама, я очень боюсь. Меня же в яму закопают и забьют гвоздя­ми в гробу, а потом будут черви грызть. А я не хо­чу. Я боюсь умирать — сделай же что-нибудь. Гос­поди, как я хочу быть младенцем, чтобы не чуять, не понимать, что ухожу...» «Когда он это говорил, у нас был поп, — рассказывала женщина. — Он приходил его соборовать. Услышав последнее желание нашего сына, он рассказал нам о вас, что вы способны творить многие чудеса, вот мы и приехали ради нашего сына. Я бы землю грыз­ла, лишь бы исполнить последнее желание моего ребенка. Помоги нам, если смо­жешь».

Видя и слыша все это, я и не сомневалась, что моя бабушка выполнит эту просьбу. Она сказала: «Ехать к вам мне без надобности. Дам я вам свой платок, а как вернетесь к сыну, набросьте его ему на грудь. А там мой ангел-хранитель во всем поможет и все управит». Уходили эти двое от нас, и на лицах их были недоумение и растерянность, видно, совсем не этого они ждали от нее...

А через несколько месяцев родители того пар­ня приехали снова, платок привезли. Женщина, смахивая со щек слезы, рассказывала: «Накину­ла я на него платок, и он обмяк и затих, а лицо его

стало при этом блаженным, как у младенца. Я его обняла, прижала к груди и поняла — он и впрямь младенец: лицо чистое, светлое стало, как у анге­ла. Даже улыбка была, как у безгрешного. Умер он — как заснул, ни мук, ни конвульсий. Сбылась его мечта, ушел так спокойно, так тихо, как будто на минуту вышел за дверь. Не знаю я, дорогая матушка, как уж это у тебя получилось, но только мы пе­ред тобой в неоплатном долгу».

Далее остается доступно изложить, как можно навести наваждение на чело­века. Перед тем как рассказать об этом, хочу для начала пояснить, в каких случаях в основном колдун де­лает наваждение. Бывает это нужно в различных ситуациях. Например, когда у некоего молодого мужчины-супруга совсем немолодая или даже старая жена, и если на него профессионально навести наваждение, то он естественно будет чувствовать и видеть ее равной самому себе. Все окружение будет потешаться и смеяться над ним, твердить, что его жена старая карга, а только сам он будет видеть со­вершенно противоположное: молодые, озорные глаза, стремительную и летящую походку. Лицо ее будет ему ка­заться свежим, свтящимся, атласным. А ее запах будет запа­хом ландышей или нежных роз. Он безусловно будет сверхревностно следить за ее контактами и поведением, чтобы она, не дай Бог, ему не изменила. Его буквально будут пожирать изнутри тревога и ревность — как бы его любимая не оставила его. За свою жизнь я подобное видела много раз.

Уверяю вас, все это можно сделать, если грамотно и вовремя напустить наваждение. Можно конечно же и наоборот, с помощью наваждения заставить человека очень крепко усомниться во внешних данных самой краси­вой и смышленой девушки, ее уме и очаровании, даже если ради нее мужчина оставил когда-то свою семью. Одним словом вариантов по практической работе с наваждением и мороком предостаточно. Не хватит и никакого времени, чтобы об этом подробно расска­зать.

В следующем сообщении позже я подробно опишу один из способов наведения на человека наваждения. Уверена, что это будет интересно читателю.

[эгли 4 655]

Ну, Радужка дорогая, ты и секреты какие решила раскрывать. Я б наверное не решилась такими знаниями делиться...

[Радуга 1 507]

Больше чем уверена, что такие вещи только в руках очень талантливых людей сработают. Едва ли у простого человека что-либо получится. Но читателю все равно для расширения кругозора интересно будет. Пусть читают и хотя бы общее представление имеют. В одном месте ошиблась. Написала "

Далее остается доступно изложить, как можно снять наваждение с чело­века", а надо "как можно навести наваждение на человека". Совсем заработалась... Придется сейчас поправить.

Пора спать идти. Утро вечера мудренее.

[Радуга 1 507]

Заклинание "Как навести наваждение (морок) на человека"

Исключительно в четный день и только в четное число нашептывают данное закли­нание на воду, сбрызгивают ею человека или дают ему попить. Читаемое заклинание следующее:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Здравствуй, суббота Лазаря,

Златоустов день!

Зову я кривду-матку творить набекрень.

Велю тебе, раба Божья (имя),

Наважденье одень!

Я говорю — ты слушай.

Стану кормить — ты кушай.

Ты ходи и спи. Ты сиди и спи.

Что мне надобно, то на ум прими.

Кривда-мать! Месяц в небе, а заяц в поле,

Пусть часок раба (имя)

У меня побудет в неволе,

Кругом видеть будет моими глазами,

Слушать мир будет моими ушами.

Пень — заяц, трава — цветы.

Как скажу, так увидишь ты.

Иди моими ногами,

Гляди моими глазами.

Куда велю, туда иди.

Куда не велю, туда не ходи.

Пусть вода тебе кажется молоком,

Умный кажется дураком.

Камень — хлеб, песок — еда.

Не ослушаться тебе меня никогда.

Веду я тебя с зори на зорю.

Что видишь ты, то и я узрю.

Что захочу, то увидишь ты,

Хоть снег средь лета,

Хоть средь снега цветы.

В наваждение тебя одеваю, одеваю!

Как в ладоши хлопну,

Его снимаю, снимаю!

Ты, кривда-матушка,

Наклонись ко мне и кривись,

Слово мое с делом моим объединись.

Губы. Зубы. Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь. Аминь.