Таинство "Книги перемен" и гадание по ней

Sakura · 21 августа, 2013

На Востоке «Книгу Перемен изучали гораздо подробнее и основательнее, чем в Европе. Историография этой книги насчитывает на Востоке более двух тысяч лет. Естественно, нет никакой возможности дать здесь обзор хотя бы наиболее интересной комментаторской литературы «Книги Перемен» (далее «Книги»).

Познакомимся лишь с основой содержания трудов нескольких авторов, чтобы иметь общее представление о роли системы «Книги» в истории оккультизма.

У шанцев — охотников и кочевников — письменность была бедной и философские познания самые простые, а у чжоусцев, оседлого и в основном земледельческого народа, письменность и культура находились на более высоком уровне. Историки считают, что шанцы оказали большое влияние на письменность и символику чжоусцев, которую чжо- усцы усовершенствовали и развили. У шанских шаманов было распространено гадание на костях и на панцире черепахи — символический образ «мудрой черепахи» передает соединение кистей рук ладонями вместе с переплетением пальцев между собой (так любят сидеть, соединив руки, пожилые люди, во всех нациях являющие образ мудрых людей).

Шанские шаманы использовали для просчетов и гаданий 10 пальцев рук, впоследствии составивших числа элементарного нумерологического ряда — от 1 до 10. У чжоусцев появилось гадание на стеблях тысячелистника, которое было перенесено как система гадания в текст «Книги Перемен».

Вначале в текст «Книги» были введены триграммы (гуа). Черты гексаграмм сначала использовались как знаки исчисления. При Шанской династии еще не было восьми триграмм.

Историки считают, что «Книгу Перемен» писали многие авторы — это коллективный труд виднейших философов древности, которых было гораздо больше, чем известно из истории.

«Десять Крыльев»— основные главы «Книги Перемен» — восходят к разным датам и школам, поэтому иногда в тексте можно встретить некоторые противоречия. Каждый из авторов высказывал то, в чем он был уверен, что считал закономерным в сути и бытие'.

Мнения древних и современных историков об авторстве некоторых символов и частей текста «Книги» не всегда совпадают. Приведем примеры.

Признанным авторитетом в комментарии текста «Книги» считается китайский историк Дяо Бао (1603—1669), на которого часто ссылаются современные синологи и

востоковеды. Цитируя знаменитого даоса X в. Чэнь Си-и, Дяо отмечает, что гексаграммы были созданы Фу Си, но «это скорее образ, чем историческое свидетельство». Дяо подчеркивает, что гексаграммы — это символы представлений древних до создания ими усовершенствованной письменности. Он опровергает мнение некоторых соотечественников, приписывавших афоризмы гексаграмм Вэнь Вану, которых он не мог знать, так как гексаграммы были изобретены после его смерти. Дяо Бао полагает, что афоризмы к целым гексаграммам сочинил известный философ Чжоу Гун, живший позже Вэнь Вана и занимавшийся текстом «Книги».

По По мнению китайского историка Ми Сижуя, участие в изобретении «философского инструментария» «Книги» распределялось так: 1) Фу Си изобрел 8 триграмм; 2) Вэнь Ван удвоил их, превратив в гексаграммы, и создал 64 гексаграммы из 384 черточек; 3) Конфуций присоединил к ним афоризмы каждой черточки (но не текст «приложения» «Книги Перемен»). Японские ицзинисты признают авторство гуа за Фу Си, но Конфуцию приписывают остальное.

Крупнейший философ старой Японии Ито Тогай писал: «...невозможно установить с точностью имя и эпоху составителя «Книги Перемен». Говорят, что афоризмы целых

гексаграмм написаны Вэнь Ваном, а афоризмы отдельных черточек — Чжоу Гуном, но,

по моему мнению, это суждение, выработанное конфуцианцами".

Ученые полагают, что до Конфуция текст «Книги Перемен» скорее всего составлял устное учение и вовсе не был записан, как и его аналоги — «Смыкание Гор» и «Возвращение в сокровищницу».

В Европе первые переводы «Книги Перемен» на французский (1681), а затем на латинский языки (1736) вызвали большой интерес в кругах «традиционной» и «нетрадиционной» на- уки. Высказывались разноречивые мнения в понимании ее текстов. Очень высоко оценил философский уровень «Книги» немецкий ученый Рихард Вильгельм, который считается ее лучшим европейским переводчиком.

Дж. Легг в 1854 г. был одним из первых переводчиков этой таинственной книги на английский язык. Он был одним из немногих ее комментаторов, кото-

рые откровенно признавались в трудности ее текстов и в затруднении понимания ее философского и гадательного механизмов. Терьен де Лакупри, издавший в Лондоне свой перевод «Книги Перемен» (1892), воспринял ее как «словарь, в котором под 64 словами (символами) изложено нечто вроде государство ведения» и как «собрание действительно древних материалов, понимание которых впоследствии было утрачено и поэтому они были использованы как гадательный текст». С последним мнением Лакупри некоторые синологи не соглашаются, считая эту оценку односторонней.

Современным синологам, видимо, более импонирует мнение знаменитого ицзиниста Чэн Ичуаня (1033—1107), писавшего: «В «Книге Перемен» есть четыре пути к совершенной мудрости:

1) через слово подойти к пониманию текста изречений;

2) через действия подойти к пониманию изменчивости;

3) через устройство орудий подойти к пониманию образов;

4) через гадание подойти к пониманию предсказаний

Закономерность в нарастании и в убывании счастья и несчастья, путь движения вперед и назад, сохранности и гибели — все это полностью содержится в афоризмах «Книги Перемен».

.

Практическое значение «Книги Перемен» Ито Тогай оценил так: «По своему со-

держанию эта книга широка и всеобъемлюща, тонка и не упускает ничего. С помощью изменений убывания и роста космических сил — света и тьмы (философских критериев.) — она объясняет устройство прогресса и регресса, бытия и гибели в пути человечества и разъясняет удачу и неудачу (деятельности) и случаи раскаяния и сожаления (в ней). (По этой теории) избегая переразвития, живя в самоограничении и бдительно наблюдая за правильностью своих отношений с людьми и своего положения среди них, при напряженной работе над собою в этих направлениях можно достичь

совершенства».

Для своих рассуждений, теоретических разработок и «интеллектуальной пищи» мудрецы использовали философские основы «Книги», а при внедрении задуманного в практику гадали, используя ее мантическую часть. Своими неконкретными, но мудрыми по общей направленности решениями всех вопросов, а также универсальностью предсказаний «Книга Перемен» заставляет заново переоценить, переосмыслить, исходя из своих воз-

можностей, задуманную проблему перед ее внедрением в жизнь, что уменьшает число ошибок и повышает вероятность успеха.

Знаменитый Конфуций, который, по сведениям историков, удачно дополнил текст философского трактата, в своей книге «Лун юй» писал: «Если бы мне прибавили несколько лет жизни ( Конфуций умер на девятом десятке лет жизни

),

то еще в пятьдесят лет стал бы заниматься «Книгой Перемен», и у меня не было бы крупных ошибок».

.

При императоре Циньбыли сожжены все книги прежних трех династий, лишь «Книга Перемен» как мантический символ мудрости не была сожжена.

«Многомысленность» и мудрость «Книги Перемен» были оценены по достоинству древними и последующими поколениями правителей. При династии Хань стали собирать книги и трактаты как наследие мудрецов нации, но множество книг оказались утраченными, и, как гласят предания, только «Книга Перемен» осталась наиболее сохранной и не имела повреждений. И в настоящее время этот древний трактат философского наследия считается нашими современниками (Шуцкий, Кобзев, Лихтман и др.) не до конца изученным, хранящим свои тайны.